В 80-х годах предыдущего века работал в одном из наших совхозов директором казах, учёный зоотехник по специальности. Однажды в приватной беседе коснулись вопросов родословной.
- У нас древнейшее деление на жусы (племена). А род свой знаем и чтим до двенадцатого колена, - поразил меня Бакыт-Гали, потомок скотоводов- кочевников. К сожалению, мы, веками оседлые жители Восточно-Европейской равнины, свои корни знаем, в основном, до дедов. О более дальних праотцах известно уже немногим. Ну, а в новых реалиях, порой даже братья и сёстры между собой не особо знаются. С двоюродными контактов ещё меньше, о троюродных и дальше - хорошо, если имеем представление или понаслышке.
Как-то так у нас в сознании и эпохальные события вековой давности, особенно Первая мировая война (1914-1918 гг.), когда потери 38 воевавших стран составили 10 млн. человек убитыми и свыше 20 млн. ранеными. Тысячи молодых мужчин были мобилизованы в армию с территории нашего района. Счёт погибшим и раненым тоже с тремя нулями. Да были ещё и обязательные поставки с населения лошадей, продовольствия, сырья, прочие военные подати. И как позднее в Великую Отечественную войну практически не было семьи, которой бы она не коснулась.
Некоторых участников и свидетелей тех событий из родственников и ближних я ещё застал и помню, но по младости лет не интересовался. Удалось позднее хоть какие-то крупицы собрать и оставить. И вот чудом сохранившиеся у отца и тёти фотографии моих дедов. Старые, на твёрдой как картон бумаге, пожухлые от времени групповые военные снимки. А по деду Ивану и более поздние, снятые племянниками.
Были наши предки отменными хозяевами и хлеборобами, многими ремёслами владели. Когда возникала надобность и необходимость - становились воинами. Выполнили и главную заповедь всего живого - оставили крепкое и достойное потомство.

Иван Илларионович Смердов.

Деревня Ванеево Хорошевского сельсовета. Одним из её основателей был мой прадед, вятский переселенец из села Макарье Котельничского уезда Илларион Емельянович. В его семье было пятеро сыновей и шесть дочерей. Дед Иван был непосредственным участником в боях Первой мировой. В 1918 году четверо парней из деревни были призваны в Красную Армию, в том числе младший брат деда - Егор, потерявший ногу и обосновавшийся потом в Ленинграде.
У Ивана Илларионовича и бабушки Василисы Хрисанфовны родилось три сына: Глеб (1920 г.), Виталий (1924 г.) и Анатолий (1926 г.). Хозяйство их было зажиточное: зимняя изба и летний пятистенок, два скотных двора и огромная бревенчатая закрытая ограда. Зимнюю избу дядя Глеб со временем продал. Она перевезена и стоит на ул. Школьная в поселке Вохма. Впоследствии и пятистенок новые хозяева перевезли в Вохму. Держали двух лошадей, двух коров, свиноматку, телят, овец, кур. Было гумно с овином и молотилка. В летний период брали и наёмных работников. Лошадником дед был страстным, его и прозывали иногда за это и смуглость «Ваня-цыган». Мужик был не из робкого десятка. Хаживал с родственниками обозом в извоз с продуктами и сырьём даже в Петроград.
Коллективизацию, естественно, встретил в штыки. Его и соседа Н.П. Ванеева наметили под раскулачивание. Во избежание такого исхода дед скрылся у вятских родственников. Соседа раскулачили и выслали с семьёй на Печору, а на дедово хозяйство наложили непосильное «твёрдое задание». Бабушка его выполнить не могла, её арестовали и отправили в тюрьму г. Никольска. С детьми в это время оставалась прабабушка Евдокия Филатьевна Юдинцева. Вскоре и дед из бегов вернулся. Выпустили почти через год из тюрьмы и заболевшую бабушку. Она умерла в 1931 году, оставив троих малолеток.
Дед больше не женился. Сыновей воспитывал в строгости, да и в деревне был вожаком. Из-за склонности к порядку в его понимании бывал и жесток, даже подвергался краткосрочному тюремному заключению за хулиганство. Все его три сына прошли через Отечественную войну, но домой вернулись в полном составе. Сам дед по возрасту в ней не участвовал, но на окопные работы привлекался.
Нас, его внуков, шестеро: два внука и четыре внучки рождения пятидесятых- шестидесятых годов. Я - старший и единственный его помнящий. Он со мной и понянчиться успел, да и шёл мне шестой год, когда его не стало. От нас есть восемь его правнуков. Кроме меня, живут потомки в Шарье, Ивановской и Ленинградской областях. Связь между собой стараемся поддерживать.

Фёдор Николаевич Князев.

Деревня Зайчата Хорошевского сельсовета. Сюда мой прадед-вятич Николай Афанасьевич переселился из деревни Княжево Котельничского уезда. Его вторая жена Матрёна Ивановна - местная. Всего в семье было шестнадцать детей: семеро сыновей и девять дочерей, в том числе две Елизаветы. Дед Фёдор был участником русско-японской войны (1904-1905). В боевых действиях в Первую Мировую не участвовал, как унтер-офицер обучал ратников (новобранцев). У бабушки Анны на войне погиб брат Я.М. Медведев. Фёдор Николаевич и Анна Михеевна воспитали троих сыновей и пятерых дочерей, рождения с 1909 по 1929 годы. Дед был грамотным и уважаемым человеком. Семья жила в большом добротном пятистенке. Содержали редкий в те времена яблоневый сад. В хозяйстве было три коровы, бык, две лошади и множество мелкой живности. Когда началась коллективизация, считался крепким середняком. Ситуацию понимал и в колхоз вступил сразу. В «комитете бедноты» были предложения о раскулачивании семьи, но деревня встала на защиту. В 1938 году деда всё-таки арестовали, и он умер в тюрьме г. Никольска. Все три моих дяди воевали в Отечественную войну.
Василий Фёдорович, призванный в армию перед войной, пропал без вести в сентябре 1941 года под г. Черкассы на Украине. Бабушка до самой своей кончины (1962 год) всё надеялась и ждала его.
Нас, внуков Фёдора Николаевича Князева, двадцать один: 11 внуков и 10 внучек, рождения с 30-х по 60-е годы. Четверо живём в Вохме, остальные разъехались «по городам и весям» России и Ближнего Зарубежья: Островское, Ярославль, Вологда, Архангельск, Рязань, Ростов-на-Дону, Украина, Молдавия, Казахстан, Эстония. От нас есть тридцать девять его правнуков. О многих из них теперь мало известно, да и разлетелись ещё далее по миру. Родовой же дом Князевых, перевезённый дядей Авдеем на другое место, стоит в давно теперь нежилой деревне и потихоньку рушится.