Страницы истории.
Желание знать свою родословную, историю края, где ты живешь, присуще каждому человеку. По истории Вохомского края уже издано немало литературы. В их числе краеведческие очерки В. М. Панфилова «Вохомская земля»; «Вохмяки» А. В. Смердова; «Политовское восстание», «Из нашей старины», «К истории вохомских земель» С. С. Герасимова; «Книга памяти Вохомского района Костромской области»; «Воспоминания» известного журналиста, корреспондента газеты «Известия», нашего земляка Л. А. Кудреватых, не один десяток статей в районной газете. Казалось, Вохомский район, его история, описана и изучена достаточно полно. Особенно это касается книг Семена Семеновича Герасимова, которые основаны на достоверных архивных данных и документах. В них читатель может найти не только время основания деревни, села, но и свою родословную. Но всё же авторы некоторых газетных публикаций излагают существующие местные легенды о старине по-своему, и они нередко разнятся. Конечно, все версии имеют право на свое существование. Пользуясь этим правом, хочу изложить еще одну легенду, рассказанную и описанную моим отцом Андреем Ивановичем Скрябиным.
Род наш Скрябиных появился в деревне Плоская в середине XVIII века. Родоначальник его Никон родился в Москве и рано оказался круглым сиротой. Отца казнили, мать забили насмерть розгами, и восьмилетний Никон с пятилетней сестренкой пошли «по миру», ночуя, когда где придется. Юных побирушек приметили и приветили разбойные люди, «промышлявшие» на торговой дороге Москва - Ярославль. Никон, посещая дорожные станции и постоялые дворы, узнавал, куда и с каким товаром идет торговый караван и сообщал разбойникам.
Зиму и лето разбойники прятались в глухих лесах. Выкапывали достаточно вместительные ямы, устраивали в них ниши, а посреди поддерживали огонь в костре, от чего и грелись. И все же разбойничью шайку выследили. Никон, видимо по молодости, оказался в Вологодской тюрьме, откуда бежал, прослышав, что в устюжских землях помещиков нет, а земли достаточно.
Что стало потом с сестрой он так и не узнал.
Оказавшись в наших краях, Никон поселился в деревне Плоская, был принят деревенской общиной, завел семью и по всей вероятности взял и местную фамилию. Сын Никона Стафий (Евстафий) уродился на редкость сильным и крепким. От зари до зари трудился не покладая рук, расчищал лес под пашню и сенокосы и расширял свое хозяйство. Год рождения Стафия неизвестен, а вот наследник его Никифор в метрику был уже занесен, родился в 1796 году. Хозяйственностью он не уступал отцу, в молодости приобрел ружье и был единственным охотником на всю округу. Бродя с ружьем по лесам, он присмотрел за Ветлугой у речки Шортюг место для переселения. Уже расчистили участок под жилье и пашню, заготовили лес на стройку, но случилась беда. Старший сын Никифора, уйдя осенью на охоту, домой так и не вернулся, младшего сына испуганная лошадь, на которой приезжали гости, убила копытом. Переселение так и не состоялось.
Среднему сыну Василию (1841 г.) Никифор дал образование. Обучал его грамоте ссыльный, проживая по месяцу то в Плоской, то в Шортюге. В молодости Василий был крут, но хозяин справный. Чтобы успешно платить подати, неоднократно ездил с купеческими товарами в Архангельск и Нижний Новгород, играючи справляясь с шестипудовыми кулями. Женился по принуждению отца и стал пить, выпивши, разгонял всю семью по углам, пока не подросли сыновья Иван, Егор и Михей и не уняли его. Смирившись с обстановкой, Василий стал набожен, покаялся за грехи молодости, ходил паломником в Киево-Печерскую Лавру, где открыл в себе новые качества. Умел править вывихи, заговаривал зубную боль, кровотечение ран, готовил настои из трав. Он состоял также в местной церковной общине, читал церковную летопись и передал историю края сыновьям и внукам, хотя грамоте их так и не обучил. Старшему сыну Ивану, прослужившему четыре года в царской армии, помог выстроить пятистенок, овин с навесом, конюшню и двор на пять коров. Сыновей Егора и Михея отделил и тоже помог выстроить одному шестистенок, другому - просторную избу с широкими окнами. Умер Василий в 1912 году.
Мой дед Иван родился в 1864 году, простудившись, умер рано, в 1913 году, оставив сиротами двух сыновей и четырех дочерей. Отец Андрей - участник первой мировой, гражданской и Великой Отечественной войн, родился в 1894 году, умер в 1974. Его брат Василий (1907 г.) участник обороны блокадного Ленинграда, воинское звание - подполковник, кандидат физико-математических наук, ректор Ленинградского заочного и вечернего политехнического института.
Поскольку Василий Никифорович читал и знал местную церковную летопись, начну с того, что передал он своему внуку Андрею, а отец мне. По преданию первые поселенцы деревни Плоская были выходцами с Владимирского либо Московского княжеств, а произошло это во времена правления Ивана Калиты (1324 - 1341 гг.). Сопоставляя исторические факты, в истинности этого предания можно не сомневаться. Тотьма, Великий Устюг, Хлынов основаны новгородцами еще до нашествия Батыя, а пространство между новгородскими землями и Марийским княжеством было мало заселено. Естественно, когда Великий Устюг в 1328 году попал под управление Московского княжества, возникла необходимость налаживания связи с новыми территориями, в том числе и между Великим Устюгом и Нижним Новгородом, а значит и заселения их русскими людьми. Иван же Калита - ханский приказчик, как его называли на Руси, пользуясь покровительством золотоордынского хана Узбека (1313 - 1342 гг.) и имея родственные связи с ханом, мог легко получить грамоту и дозволение на заселение нашего края.
Подтверждением тому служит и то, что первые поселенцы не были беглыми, а переселялись на новые земли семьями вместе со скарбом, детьми и домашним скотом. По суше они везли свое имущество на лошадях, а водные преграды преодолевали на разборных лодках, обтянутых бычьими шкурами. Место для жительства тоже не было случайным. Река Вохма, выходя из плеса и петляя по низине около шести верст, не раз сходилась своим руслом на 100 — 200 сажен. На правом берегу реки оказался на редкость ровный и обширный бор, без болотин и оврагов. За свой рельеф и деревню свою поселенцы назвали Плоской.
Существует также легенда о возникновении деревень Петрецово, Митрошино и Сенькино. Основаны эти деревни братьями Петром, Дмитрием и Семеном, а приехали они на новое место санным путем. Поскольку снегу было уже много, обосновали они свои полуземлянки на взгорках и всю зиму навещали друг друга на лыжах. Каково же было их удивление, когда семья Петра обнаружила, что поселились они на берегу реки. А привлек их на берег шум весеннего ледохода. В каком году основали братья свои деревни, память не сохранила. Можно только предположить, что уехали они от прежнего хозяина в Юрьев день, который был установлен в 1497 году и просуществовал до царствования Бориса Годунова (1598 - 1605 гг.). Неизвестно также, в каком году основано и село Никола, но к началу смутных времен (1605 - 1612 гг.) на берегу Вохмы у устья речки Березовки уже существовали так называемый городок и церковь при нем, а напротив через речку – торговый дом с пристанью купца Ложкина.
Первые жители Плоской оказались не только хорошими землепроходцами, но и мастерами кузнечного дела. В болотах, находящихся в междуречье Вохмы и Ветлуги, они вскоре отыскали болотную руду и наладили выплавку железа. В деревне для этого по преданию существовали три плавильные домницы. Свидетельством чему является железорудный шлак, встречающийся и поныне на приусадебных участках деревни. В болотах же, где копали руду, сохранилось название Рудные гривы. Действовало рудоплавление в Плоской вплоть до появления демидовского железа с Урала.
В большом дефиците была в те времена поваренная соль, но поселенцы и тут нашли выход. Предание гласит, что они поднимались вверх по Вохме на 200 верст и там сами выпаривали соль. Где был источник - загадка? По слухам, то ли ключ, то ли речка Усолья, то ли колодец? Кстати, соляные промыслы в XV веке существовали недалеко, в районе Тотьмы, Леденги и Сольвычегодска.
Не в простых и отнюдь не в райских условиях приходилось выживать первым поселенцам Вохомского края. Устюжская земля, Вятская земля, Марийское княжество, позднее и Казанское ханство постоянно соперничали друг с другом, а нередко и воевали. Страдало же от разбойных набегов местное население, вынужденное прятаться в лесах либо менять место жительства. Подлинных архивных документов о тех временах не сохранилось, но, начиная со смуты, их стало появляться больше. Если до воцарения Романовых крестьяне жили на правах казаков, а нередко и прямо себя называли казаками (Ермак, Дежнев, Хабаров), то с приходом к власти Михаила Романова началась сплошная перепись населения и обложение его податями, налогом, оброком. То, что до смутных времен на Вохме проживало немало на¬еления, в том числе и торговых людей, свидетельствует и легенда о разбойной ватаге панов, которые разбрелись в поисках наживы по русской земле. Из северных городов сумел тогда устоять и уберечься от разбоя только Великий Устюг.
Почему же Русь оказалась бессильной перед нашествием иностранцев? Основной причиной тому явился страшный голод, поразивший страну в 1601 - 1603 годах. Современник тех лет летописец Авраамий Палицын так описывает стихийное бедствие, обрушившееся на нашу землю: «Омрачи небо Господь облаки, и толико дождь пролися, яко вси человецы во ужас впадама. И преста всяко дело земли, и всяко семя сеянное возрастиши разседеся от безмерных вод, от воздуха лиемых, и не обвея ветр травы земные за десять седмиц дней, и прежде простертая серпа поби мраз сильный всяк труд человеческих дел в полех и в виноградех и поядена бысть яко от огня вся земля».
Неурожай, обрушившийся на страну три года подряд, вызвал небывалый голод. Только в одной Москве от голода умерло 127 тысяч человек. Многие жители села перестали заниматься землепашеством, бросали свои дома и превращались в бобылей или разбойников. По словам А. Палицына, более 50 процентов крестьянских дворов числились в записях уже бобыльскими и началась великая смута... На севере Руси разорение длилось вплоть до 1618 года.
В эти же годы появился в наших краях так называемый разбойничий отряд панов. По некоторым сведениям по Ветлуге разбойничал пан Голеневский по кличке атаман Баловня (В. М. Панфилов). Первым нападению разбойников подвергся Кажировский монастырь. Поскольку связь монахов с близлежащими населенными пунктами уже существовала, весть эта быстро дошла и до села Никола. Жители его стали готовиться к возможному нападению и установили слежку за плывущими в челнах разбойниками. Довольные наживой, полученной в Кажирове, они плыли навеселе и нередко останавливались на отдых. Одно из таких мест пиршества и сегодня называется Питером. Выплыв на плесо и увидев в конце его церковь и дома вокруг ее, они остановились и стали советоваться (толмачить), как поступить далее? Бор, где советовались паны, и до сих пор называется Толмачевым. Местные жители уже знали силу вооруженного отряда и понимали, что противостоять ему не смогут. Опасаясь, что разбойники останутся зимовать здесь, они сами подожгли свои дома и, забрав с собой имущество и домашний скот, ушли в лес.
Пример пожертвования показал купец Ложкин, а его примеру последовали и остальные жители. Тогда от пожара сгорела церковь или ее подожгли поляки? Неясно, а произошло это событие в 1615 году (В. М. Панфилов). Осознав, что поживиться здесь нечем, в отместку разбойники церковный колокол бросили в озеро (реку), которое впоследствии стало называться Бурдино. С этим же событием связано и название озера Никольское. По преданию здесь была найдена плавающей икона Николая Чудотворца, по-видимому, брошенная поляками. Их поступки ясно свидетельствуют о том, что они не были православными.
Вояж разбойников вверх по Вохме продолжился. Далеко от реки они не уходили и грабили только близлежащие деревни и села. По-видимому, боялись оставить свои челны с награбленным добром. Так было разорено небольшое село Троица, а следом за ними крупное поселение Спасское. Здесь у них тоже была остановка. Советовались, плыть выше по реке или остановиться? Узнав, что недалеко находится монастырь, решили разграбить и его. Но к тому времени жители вохомского края уже сумели сорганизоваться и создали свое ополчение. Кто был организатором ополчения неизвестно, но невольно в связи с этим ассоциируется село Ратчина (рать чинить - создать), которое от разбоя не пострадало. Ополченцы, вооруженные топорами, баграми и пиками, устроили засаду грабителям. В узком месте реки они заранее подрубили деревья и, когда отряд проплывал место засады, перекрыли русло и стали валить деревья на челны. По берегам же их встречали с баграми и пиками крепкие мужики. Попав в засаду и видя неминуемую гибель, атаман разбойников приказал выбрасывать награбленное в воду, приговаривая: «Будь матушка Вохма золотое дно!» Отряд по преданию был уничтожен, а деревня, расположенная вблизи засады, стала называться Заставой. Застояли мужики свою землю!
Однако разгром польской банды не стал концом разбоев пришлых людишек. Чтобы защититься от них, в 1626 году на правом берегу Вохмы и был рублен у села Спас военный городок. Место было выбрано на редкость удачно. Небольшой холм, с трех сторон опоясанный рекой, укреплен был еще деревянной стеной и частоколом, а с четвертой стороны был прокопан ров, тоже укрепленный частоколом. Впоследствии на месте рва река промыла новое русло и городок оказался на острове, а с годами и вовсе переместился на правый берег. Спасский городок перекрыл реки от разбойников, но большой роли, конечно, не сыграл. С ним, однако, связана еще одна легенда о золоте. Около монастыря в те годы действовала шайка местных разбойников во главе с атаманом Орликом. Базировались они у деревни Разбойница, от чего и произошло ее название. Награбив достаточно добра, Орлик решил сплавиться вниз по Вохме, но у военного городка был перехвачен. В завязавшейся схватке, а дело было ночью, Орлик и его товарищи сумели вырваться от пленения. Пользуясь темнотой, ныряя время от времени, Орлик уплыл по реке до устья речки Орловица, где и осел. Лодка же, на которой плыли разбойники, перевернулась и затонула вместе с награбленным золотом. Собравшись вновь, разбойники стали «промышлять» уже в районе сел Лапшино и Ратчина. По местному преданию они часто навещали деревню Бабье, где их охотно привечали женщины и вдовушки.
Казалось, что с разбоем в крае покончено. Беглых людишек и разбойников вылавливали и отправляли на прежние места государевы слуги, но вскоре в противодействие с властью включились и сами монахи. Поводом этому стал раскол в православной церкви, вызванный реформами патриарха Никона (1657 г.). В 1626 году состоялся суд над Никоном, но реформы его уже сделали свое дело, раскол церкви на обновленческую и старообрядческую произошел. При этом старообрядческую церковь поддержали в основном бедные люди, а обновленческую - дворяне и государство. Особенно широко старообрядческое движение получило распространение на Севере, Урале и в Поморье. Центром же его стал Соловецкий монастырь. Известно, что так называемое «соловецкое стояние» длилось почти восемь лет, пока царские войска не взяли монастырь штурмом, по льду. Монахи разбежались кто в Сибирь, кто на Урал, а кто в глухие леса Севера.
Не обошел стороной раскол и наш край. Кажировский и Крестогорский монастыри стали называться скитами. Под словом «скит» в XVIII веке подразумевались все существующие секты раскольников, отмеченные в истории розыска раскольников. К истории раскола относится и так называемая «Заветлужская республика», когда притч Кажировской церкви отказывался принимать нового настоятеля. Сам монастырь то закрывался, то открывался вновь. С расколом, по моему мнению, связано и возникновение села Соловецкое и церковь при нем. Много раскольников, в том числе и попов было в рядах разинцев, среди которых и наши земляки. Так, в розыскных книгах числятся среди разинцев Ортюшка Пахомов Канин и Федотко Григорьев Микитин (д. Кашкины). Окончательно удар по расколу был нанесен Екатериной П в 1764 году. Кажировский и Тихоновский монастыри были упразднены, а церкви при них стали приходскими.
При Екатерине II началось в нашем крае и строительство кирпичных двухэтажных церквей, о чем свидетельствуют и церковные летописи. Так, например, Никольская, Троицкая и Спасская церкви похожи друг на друга как сестры. Все они выстроены и освящены в 1750 - 1790 годах.
Разные предположения существуют о времени возникновения Кажировского и Крестогорского монастырей, но больше оснований считать, что первый действительно основан в 1423 году, а второй - в 1470 году. Корреспондент «Вохомской правды» Олег Иванович Скрябин, уроженец Тихона, рассказывал, что основал Крестогорский монастырь старец Тихон. По преданию он нашел на горе крест и на месте находки заложил церковь. Кто же такой старец Тихон? Вернее всего, это был преподобный Тихон Луховской, Костромской (в миру Тимофей). Родился он в пределах Литовского княжества и был там на военной службе. Не желая принимать униатство, ушел из Литвы на Русь, принял постриг с именем Тихон, удалился в Костромскую епархию в Луховские земли и поставил келью. К нему в пустыню пришли два инока Фотий и Герасим. Подвижники добывали пропитание трудом рук своих. Преподобный Тихон искусно переписывал книги, был хорошим токарем. В своей подвижнической деятельности он не раз бывал в Поветлужье, а однажды прожил в Кажировской пустыни целый год. Кажировская пустынь тогда была приписана к Ипатьевскому монастырю. Вполне вероятно, что в течение года он мог побывать и в Тихоновской пустыни, названной позднее в честь его. Скончался преподобный Тихон 16 июня 1503 года. В 1569 году при гробе преподобного Тихона начали совершаться исцеления больных, и его мощи были обретены нетленными.
В пользу такой версии возникновения Крестогорского монастыря говорит и то, что к приходу польских панов (1615г.) село Тихон уже существовало, а край наш был достаточно заселен, ибо крестьяне сумели сорганизоваться в ополчение и разбить вооруженных разбойников. Загадок и нераскрытых тайн нашего края еще достаточно. Неизвестно, например, и то, куда девалась именная сабля, которой Петр I наградил старосту Вознесенского стана за успехи в борьбе с разбойниками. До революции семнадцатого года она хранилась в Вознесенской церкви, а затем передана в музей то ли города Никольска, то ли в Великий Устюг.
Не только версией, но настоящей былью становится легенда о Вохме - золотое дно. Сегодня изысканиями геологов установлено, что вохомская земля действительно золотоносна. По некоторым слухам, знали об этом и монахи Тихоновского монастыря, но хранили в тайне. Подтверждением тому служат и иконы в золотых окладах, позолоченные кресты и другая утварь, числящаяся в описях имущества местных церквей. На ярмарках в Вознесенье - Вохма всегда были в продаже золотые кольца, цепочки, бусы и серьги. Изготавливали их братья-ювелиры из деревни Большой Двор. После революции 1917 года они спешно уехали со своими семьями неизвестно куда. Имена и фамилии мастеров-ювелиров, наверное, еще помнят старожилы. Можно догадываться, что братья использовали в работе не только привозное золото. Даже в наше время грибники и охотники по берегам речек Ирдом, Нюрюг и других встречали замшелые желоба, выдолбленные из дерева. Понятно, что в них неизвестными старателями промывался золотоносный песок. Да и легенда о «ветлужском золоте», о чем писал Мельников-Печерский в романе «В лесах», становится не такой уж неправдоподобной.
Закончу статью историей родной деревни Плоская, с чего и начинал. В Никольском приходе она всегда была одной из многолюдных. Здесь до 1882 года располагалось и приходское общество, именуемое Плосковским. Выходцы из Плоской основали деревни Осаниха, Заболотье, Спиренки. В 1882 году 17 июля деревня выгорела полностью и общество перевели в Петрецово, где в то время существовал перевоз. Отсюда идет и сегодняшнее название Петрецовский сельсовет. Три года жили погорельцы в землянках, постепенно обустраиваясь. Деревню спланировали заново - с севера на юг, и соединившись с Зубавиным, а за ним - с Загатином, появилось поселение длиной более трех километров, чему немало удивлялись проезжавшие деревнями ездоки. Уже к началу XX века в деревне Плоская насчитывалось 60 хозяйств и почти в каждом пятистенок или шестистенок. Все мужики считали себя наследственными рыболовами. В годы НЭПа они организовали рыболовную артель. Летом ловили рыбу, зимой мастерили лодки-долбленки для сплавщиков леса, что позволило деревне воздержаться от вступления в колхоз до 1934 года.
Рыбный же промысел артели был обширный. Начинался у мельницы близ деревни Симаново на Вохме и заканчивался у мельницы Стрелянки на реке Ветлужке. «От мельницы до мельницы!» - в шутку говорили меж собой рыбаки, выезжая на промысел. Одна только Плосковская курья весной и осенью давала улов рыбы тоннами. Кстати, протяженность курьи, о которой знают все вохомские рыбаки, более пяти километров и она вовсе не так стара, как предполагают некоторые. Мой прадед Василий рассказывал, что в юности курья была полноводной рекой и он купался в ней. Родился же Василий в 1841 году, значит возраст старицы всего около 150 лет. Не так уж стары и озера Никольское и Бурдино. Вблизи озера Бурдино на реке Вохма существует участок Копани. Отец рассказывал, что здесь мужики общиной прорыли ров, чтобы спрямить русло. Значит, и легенда об утоплении колокола звучит двояко. То ли озеро, то ли река?
Легенды, легенды!!! Легенды о золоте и разбойниках! Их много и они еще не все рассказаны. Но главное золото Вохмы - это люди, патриоты родного края! Их значительно больше, известных и безызвестных, о них еще много надо рассказывать. Хотелось, чтобы, опираясь на книги С. С. Герасимова, В. М. Панфилова и других, местные краеведы продолжили летопись вохомской земли, а юные следопыты смогли найти эти книги в местных и школьных библиотеках и создать на их основе школьные музеи.
