Покорители Арктики.
1928 год. Конец мая.
Весь мир с волнением следил за событиями в Арктике. Внезапно замолкла рация экспедиции Умберто Нобиле, в которой было 16 человек, возвращавшихся на базу в Шпицбергене после сенсационного полёта на Северный полюс на дирижабле «Италия». Сомнений не оставалось — произошла катастрофа, но остались ли живы аэронавты, и где их можно найти?
Этого никто не знал. А раненый при катастрофе итальянский радист Джузеппе Бьяджи, согнувшись в крохотной палатке, раскинутой на дрейфующем льду, напрасно отстукивал сигналы «SOS». Никто его не слышал.
Первым сигнал бедствия принял 3 июня радиолюбитель Николай Шмидт из посёлка
Вохма , его имя и название нашего села, которое и на картах-то не значилось, замелькало в заголовках газет всех стран. На поиски аэронавтов направились экспедиции: 22 самолета, 16 судов, больше тысячи пятисот человек из шести стран. А обнаружить и спасти затерянных среди льдов Ледовитого океана людей удалось в июле только нашим соотечественникам — экипажу летчика Б. Г. Чухновского и команде ледокола «Красин».
События в Арктике, 85 лет назад потрясшие мир, не забыты и сегодня. Сотни статей, десятки книг. Совместный советско-итальянский фильм «Красная палатка» прошёл по всем киноэкранам мира. Кто же такой Николай Рейнгольдович Шмидт, давший известность нашему селу на весь мир?
Пламенная страсть.
Родился он в Киеве в 1906 году. Отец был военным инженером и педагогом, а мать — выпускницей института благородных девиц. В семье четыре сына. Николай с детства был увлечен техникой и «телеграфом без проводов», так в то время называли радио. В 1920 году, когда семья жила во Владивостоке, он самостоятельно собрал свой первый искровой передатчик. После смерти отца, уже в Нижнем Новгороде, собрал первый свой ламповый приёмник. Город этот был тогда центром радиотехнической мысли, здесь, в радиолаборатории, вырос бы Николай в радиоинженера, а может, и ученого. Но иначе распорядилась судьба.
Оставшись без хозяина и кормильца, семья бедствовала, и мать приняла решение о переезде в сельскую местность, к племяннику на лесной кордон у села Заветлужье, относившегося в 1924 г. к Нижегородской губернии. Николай стал заведовать избой-читальней — «избачом», продолжая свое радиолюбительское дело. Увлеченно конструировал радиоприемники, делясь знанием и опытом с местной молодежью. Многие заветлужские парни увлеклись этим. И это в селе, где ещё и электричества-то не было!
Если раньше вести доходили сюда с большим опозданием, то собранные Шмидтом и его учениками маленькие аппараты помогали чувствовать ритм жизни страны, пульс времени. Здесь, в Заветлужье, он встретился и подружился с Михаилом Смирновым, с которым десятилетие жил и работал вместе. Николай буквально заворожил своего нового приятеля радиотехническими опытами, а потом перебрался с ним в село Вознесенье Вохму. Семья Шмидтов в это же время переехала под город Ветлугу. В Вохме Смирнов продолжал учиться в школе, а Шмидт начал работать киномехаником. В семье Смирновых Николая воспринимали как сына.
Двадцатилетний скромный юноша, поселившийся в Вохме, вскоре стал известным и почитаемым на селе человеком. Работая в профсоюзном клубе, поражал неискушённых зрителей демонстрацией «живых картинок». Знавшие его вспоминали, что он всегда был окружен ребятней, своими «последователями» из школьников старших классов. Николай учил их собирать детекторные приемники и осваивать азбуку Морзе. «Организовалось что-то вроде радиолюбительского кружка, — вспоминал А. П. Борисов. — Если мы делали только простые приемники, то у Шмидта было много разных конструкций. В его комнате два стола были заставлены разными приборами, а аккумуляторы стояли на полу. Антенна приемника была растянута между двух жердей: одной, укрепленной на столбе у колодца возле дома, и второй — на ёлке, которая росла неподалеку, за небольшим логом».
Первый.
Николай Шмидт, часто слушавший эфир, интересовался короткими волнами, мечтал сделать передатчик, о его приёмнике напечатал журнал «Огонёк» в 1928 году, где он и рассказывал: «За период с: 1924 года мной было собрано множество различных приёмников, в основном с двухсеточными лампами низких анодных напряжений. На последнем одноламповом приемнике мною и был принят сигнал «SOS» с «Италии». Интенсивные атмосферные шумы и замирания препятствовали приёму. Уловил только: «... Нобиле... SOS... терре... тено...SOS... SOS...». Как потом выяснилось, переданные слова на итальянском языке - «около острова Фойн» смешались и были поняты, как «Земля Франца Иосифа». Он тут же и позвал своего друга из Заветлужья и утром следую¬щего дня решил дать телеграмму в «Общество друзей радио» с таким содержанием: «Москва. ОДР. Италия. Мукомлю. Нобиле. Шмидт. 3. 6. 28». Тем более, что сигналы эти они принимали и вторично. Телеграмму у них принять отказались, считая текст несерьезным. Только после распоряжения начальника почты Селезнева она была отправлена.
На следующий день в здании почты в посёлке Вохма (располагалась она тогда в здании, где позднее был ЭТУС, а затем интернат и столярная мастерская средней школы) царило необычайное оживление. ОСОАВИАХИМ, общество друзей радио, наркомат иностранных дел, редакции газет, запрашивали подробности о принятом Шмидтом сообщении и о самом радиолюбителе.
Наблюдения в эфире попросили Шмидта продолжить. Срочно выслали посылку с радиодеталями. Сами сведения были немедленно переданы комитету помощи «Италии», а оттуда через Совнарком отправили в итальянское посольство. Наш земляк Л. А. Кудреватых в очерке «Кто первый услыхал сигналы «Италии» приводит такой эпизод: «В доказательство Шмидт показал мне кучу полученных им телеграмм. Вот, например, одна из них: «Необходимо получение схемы устройства вашего аппарата. Сообщите... Телеграфируйте».
В том же году Шмидт и Смирнов были приглашены на работу операторами на радиостанцию «Малый Коминтерн» в Великом Устюге. Потом их вызвали в Москву, где они присутствовали на торжественном заседании, посвящённом возвращению советской спасательной экспедиции на ледоколе «Красин». От общества друзей радио их наградили грамотами, а Николая еще именными золотыми часами.
В Москве друзья прожили несколько месяцев, работая в радиолаборатории. Им предложили поехать на работу в Ташкент налаживать первые линии коротковолновой связи. Н. Р. Шмидт стал работать в управлении связи Узбекистана радиоинженером, перед войной был начальником радиоотдела. Построил более 30 передатчиков в узбекских городах. Тогда же судьбы друзей и разошлись. М. С. Смирнов впоследствии стал крупным специалистом в области связи.
Н. Р. Шмидт в начале войны был репрессирован по обвинению в шпионаже. Возможно, в этом сыграла роль и его немецкая фамилия. В 1942 году он был расстрелян.
Реабилитировали этого замечательного человека через десятилетия.
В музее посёлка Вохма есть справка, в которой говорится: «...12 июля 1984 года Верховный суд Узбекской ССР прекратил уголовное дело, по материалам которого в 1942 году был осужден Шмидт Николай Рейнгольдович. Шмидт Н. Р. реабилитирован за отсутствием в его действиях состава преступления».
До 1987 года на улице Маяковского стоял под номером 16 старенький небольшой домик, где когда-то он жил. Были попытки сохранить его как памятник истории, установить мемориальную доску, организовать там филиал музея. Но... домик был снесен по решению райисполкома, как не подлежащий восстановлению. Так мы отнеслись к памяти о знаменитом земляке.
Есть доля случайности в том, что сигналы из ледовой стоянки Нобиле услышал именно Шмидт в посёлке Вохма. Но и только. Николай Шмидт был талантлив,
а не просто удачливый радиолюбитель, случайный счастливчик. Обладая более чем скромными средствами и возможностями, отличался бескорыстной страстью к радиоделу и экспериментам, был начитанным, с хорошим семейным воспитанием. Короткой, но достойной была его жизнь.
